Праведного Иоанна Кронштадского

Самая большая проблема — поздравить человека (есть традиция восхвалять). А я встречал одно такое древнее поздравление: один святой другого поздравляет, и там удивительно в духе: «Слава Давшему тебе крепость, слава Венчавшему тя, слава Действующему тобою всем исцеление». То есть там на целую страницу печатного текста поздравление и нет ни одного слова: «вот ты такой необ…», там — «Слава Богу, что Господь тебе дал то, то и то». Вот вы как-то подражайте святым, вообще святые ненавидят, когда начинают их превозносить.

Паисий Святогорец говорил: «Что в нас наше? Наше — это то, что у нас бывает во время насморка в носу, вот это наше». И апостол Павел: «Человек, что ты имеешь то, что не получил?» (1Кор.4:7) Поэтому надо как-то стараться, у нас же всё время будут какие-то поздравления то одного, то другого, но ты поздравь человека так, чтобы он не превозносился, вернее, чтобы повода ему не давать для тщеславия, а это вообще на самом деле мучение. Если человек тщеславный, ты ему елей грешников льёшь на душу — он радуется, ты грешишь, он грешит. А если он праведный человек, понимает, что это пакость, но ты тоже какое ему несчастье приносишь. Вот ты его восхваляешь, а он там бедный терпит, пока ты ему всю эту пакость выговоришь — ну, что это такое вообще? Надо научиться как-то поздравлять в смысле: «Слава Богу Давшему тебе то, то и то».

На самом деле есть о чём подумать и что сказать. У отцов есть такая рекомендация: «Ты будь, как пчела, смотри на людей и самое лучшее, что у них есть, приобретай себе». Мы, слава Богу, сотворены все разные. И нет одного человека, которому всё-всё-всё Господь дал. Нет. Одному — одно, другому — другое. Ты смотри на это богатство Божие и сколько можешь подражай тому и другому. И когда ты кого-то собираешься хвалить и поздравлять, хвали Бога! Скажи: «Вот смотри, Господь дал тебе то и другое, ты — наша надёжа и опора. Мы все — в молитве, стараемся молиться, а ты взял на себя всю тяжесть бытового обеспечения нас, грешных», — если ты поздравляешь какого-нибудь настоятеля. Он же бедный для того, чтобы ты спокойно молился, столько всякой бытовухи терпит, встречаясь с какими-то властями, какие-то банкеты, куда ему только не приходится появиться, чтобы ты спокойно молился.

А если человек болеет, знаете, как наместник покойный говорил: «Братцы, я понимаю, что есть люди больные. Вот братья пошли капусту поливать, а ты в это время молись за них. Если человек лежит так, что даже не шевелится, он же молится за других, но должен по крайней мере молиться, если он хоть чуть-чуть христианин. Ну, ты его за это поблагодари, что ты весь в трудах, а он молится за тебя».

Иосиф Исихаст говорил: «Я бы написал три книги: «О том, что Бог есть всё», вторую — «О том, что я есть ничто», и третью — «О терпении». Ну, нет у святых такого представления, что вот «я, я, я». Я есть ничто. А почему я — ничто? А потому что Бог есть всё. И это, на самом деле, условие, что Бог в тебе пребывает. Ты — ничто, а Бог есть всё. Богообщение, оно это именно подразумевает, чтобы ты от всего человеческого отгребался, отрицался и вот в тебе Бог теперь пребывает. Это проблема душевного и духовного. Причём этого у католиков нету. Они всё время в человеческой прелести. А мы, православные, как только начинаем молиться, у нас возникает вопрос: «Как молиться? Вот так эмоционально, душевно или тихо, спокойно, мирно?» А вот последний вариант. Это как раз проблема душевного и духовного. У католиков этого нету! Надо ценить эту благодать Божию, которая у нас есть в Православии.

Я сколько твержу, твержу, у меня главное пожелание — молитва и трезвение. Это панацея от всего и нечто такое главное, что есть в жизни — молитва и трезвение. Симеон Новый Богослов говорит: «Это дверь жизни и смерти. Если это есть, ну всё — жизнь, а если нет, значит смерть. Что такое «молитва и трезвение»? Силуан Афонский говорит: «Если человек любит Бога, он о Нём помнит, а если помнит, значит тогда молится». Григорий Палама детей учил молиться непрестанно. Ну, мы же не дети, понимаете? Вот тебе всё надо — то, то, и то, а Бога почему-то не надо. Вот почему? Меня это всё время удивляет, потрясает этот факт.

У нас в Оптиной Пустыни был такой случай, приезжал купец. Что это такое «купец»? Бизнесмен. Имеет самодвижную молитву. На Афоне молдавский рабочий, молодой человек вообще — самодвижная молитва. Эти на Афоне, в Оптиной Пустыне всю жизнь — «слушай отцов! Да. Молись непрестанно…», стараются, что-то там твердят, барабанят всё время и ничего не имеют. А этот молодой человек вообще ничего, палец о палец… Ну, почему так? Объясни почему? А вот любит Бога и всё. Вот ему ничего, кроме Бога, не надо. «Прощаются грехи многие, потому что возлюбила многое» (Лк.7:47).

Сохранился такой диалог аввы Аммона и аввы Антония Великого. Аммон говорит: «авва, почему у меня трудов больше, а у тебя благодати больше?». Он говорит: «а потому что у меня любви больше». И отцы говорят: «Ни один трудами не превозносился, ни другой любовью не превозносился. Они думали о том, чему людей учить, чтобы они чего-то достигали». Чему учить их? Это ещё Макарий Великий обличал: «Некоторые говорят, что главное иметь внешнее делание». Это, знаете, как по-современному звучит: «Ты давай в поте лица, прямо до потери пульса, костьми прям ляг, вот тебе Бог даст». А Макарий Великий говорит: «Так не бывает». У апостола Павла: «аще тело моё отдам во еже сжещи е, любве же не имам — ничто же есть!» (1Кор.13:3). Но что такое любовь? «Сыне, дщере, даждь Мне сердце твое!» (Пртч.23:26). Мы же молимся, не то, чтобы барабанить языком. Ты же молишься, чтобы Господь тебя очистил от греха. Потому что этот грех тебе мешает, если ты к Богу стремишься. Если ты к Богу не стремишься, тебе эти все… хоть ты молись, не молись.

Но что значит Бога любить? Человек всё время хочет прилепиться к Нему. Это у Давида царя: «Прильпе по Тебе душа моя, меня же прият десница Твоя» (Пс.62:9); «Предзрех Господа предо мною выну яко одесную мене есть» (Пс.15:8); «Ходил Енох пред Богом» (Быт.5:24). Это тысячи вариантов, всё одно и то же. Человек всё время с Богом, его душа стремится, ему ничего не надо, вот ничего! Как сегодня помните Евангелие (Мк.10:17-27): «Трудно внити богатому в Царствие Небесное». Ты можешь формально всё исполнять, ты можешь уйти на Афон, схиму принять, молитвы-правила совершать и ничего не получить, всё равно ничего не получить. Самое главное, ты же Бога не ищешь никак, тебе Бог не нужен. Есть люди, которые богатые, а всё равно с Богом пребывают, а бывает нищий — он за коробку убьёт. Для него это такое имущество, что он…

Вот это надо понимать, что такое любовь вообще? Если её нет, то ты хоть как… Но, во-первых, если у тебя нет молитвы, то и говорить нечего вообще. Потому что молитва тебя хоть немножко трезвит и какой-то образ покаяния подаст, и силы что-то совершить подаст. То есть, если её нет — это вообще и говорить нечего. Но, если она есть, ты должен понимать, что это только средство, как апостол Иаков говорит: «Грешники, плачьте и рыдайте» (Иак.4:8-9), ну, ты переживай о грехе. Если человек не переживает о грехе, не молится о нём, не просит Бога очистить… Ну, как? Тебе же ничего не надо, ты живёшь с этим «как все». Откуда ты взял, что все так живут, как ты живешь, как свинья? Ну, почему ты решил так? Рядом с тобой люди живут, которые в Боге пребывают, в благодати. Поэтому как-то надо это не упускать. Иметь прежде всего молитву, а потом помнить, что молитва для того, чтобы ты как-то от греха очищался. Для чего? А вот ты с Богом хочешь быть. И тебе ничего, кроме Бога, не надо. Иначе так вся жизнь пройдёт — «как все». Ну, «как все» — это же не радость для души.

Надо помнить этот момент, прежде всего, молитва всегда и везде. Детей учат непрестанно молиться. Но помнить, для чего ты это делаешь? Хочешь с Богом быть. А значит, тебя всё это земное не интересует никак, к земле никак не прилепляешься. «Аще богатство течёт, сердце не прилагай» (Пс.61:11). Святые так жили, они тоже думали, как прожить, пропитание… Апостол Павел вообще говорит всем: «В тишине работай своими руками» (1Фес.4:11). Все так жили, все трудились, как-то себя обеспечивали, но умом в Небесах. У отцов, они как святость какую-то достигали, у них всё время была мысль: «ну как же …» Вы думаете, ты идёшь к святому молиться, а он о чём за тебя молится, знаете? Об одном всего, чтобы Господь дал Духа Святого тебе. «Ищите прежде Царствие Небесное остальное всё приложится вам» (Мф.6:33). Вот вы святому: «одно, другое, пятое, десятое, болит там, то и то». А он о чём молится? Чтобы Господь тебе дал Духа Святого, больше ничего. «Ищите прежде всего Царствие Небесное остальное всё приложится вам».

Вот это надо как-то иметь в виду. А святые молились очень просто всегда: «Боже, милостив буди мне грешному». И святым также, которые в Боге, они святому молятся не как к какому-то вот отдельному, а вот некое существо, личность пребывает в Боге, вот он как-то ему молится. О чём молится? Не о какой-то там бытовухе, а вот «Господи, как бы мне от греха очиститься да приблизиться к Богу поближе».

Я думаю, что Господь каждого не оставляет благодатью, чтобы как-то это подогревать. Это же целая область, когда отцы говорят о теплоте духовной, о том как, что человека возгревает? Ну, предположим, читать какие молитвы? А те, которые тебе хочется. Если душа что-то требует, значит, надо это и дать. А что читать, какие книжки? А вот те, которые тебя как раз возгревают, тебя к молитве побуждают. Когда тебе ничего не хочется, ну, это понятное дело, тогда с понуждением всего понемножку. Но если что-то хочется, значит благодать Божия тебя куда-то направляет. Поэтому правило такое, если что-то хочется, надо дать душе и чтение, и пение, и какие-то молитвы.

Наука большая, чтобы благодать Божию слушать, как-то она нас направляет куда-то. Но благодать Божия всё-таки в молитве приобретается. Поэтому без молитвы вообще разговора никакого нет. И не такая молитва, что утром и вечером, мы же не начинающие, которые вчера уверовали. Правило очень простое — глаза открылись, всё — пошла молитва. Всё. Без вопросов. Там на самом деле, я уже, наверное, рассказывал вам, что Феофан Затворник говорит, что всегдашней молитвой может быть только одна молитва — если ты не можешь языком говорить (ты что-то пишешь или что-то читаешь или с кем-то разговариваешь), единственная молитва в этом случае – это предстояние перед Богом, ходить в присутствии Божием. Не можешь языком говорить, значит в присутствии Божием находишься. Только такая молитва может быть непрестанной. Но это как раз выражение того, что человек всегда во всех случаях хочет быть Богом. А если у тебя этого нету, ну, тогда что тут говорить.

Вот удивительно, каким образом появляются такие люди, которые Бога любят? Как это вообще бывает? И почему один вот такой, а другой эдакий? Ну, как это, скажите, пожалуйста? Но всё-таки вопрос вот в этом: ты что выбираешь? «Не можете работать Богу и маммоне» (Мф. 6:24). Ну, не можешь ты и временного, и вечного; не можешь и земному, и Небесному, не можешь. Надо всё-таки как-то выбирать. А когда выбрал Божеское, ну, Господь вразумит как-то потихоньку, тихой сапой — и с людьми общаться, и работать, и Бога не забывать. Научит Господь, только надо себе задачу ставить. Я надеюсь, что во всех благодать Божия пребывает, потому что иначе это просто отлучение от Церкви. В тех, в ком благодати Божией нет — отлучены от Церкви. Поэтому я надеюсь, что всех нас Господь как-то направляет и ведёт к Небесам.

У нас помните был отец Александр, иерей. Вроде такой батюшка, благочестивый, хороший, добрый батюшка, какими-то дарованиями не был замечен. Но хоронили совершенно другого человека, святого практически. Четыре месяца человек был в больнице — то инфаркт, то инсульт, не пойми чего. Но рядом с ним же лежали люди, которые ещё больше лежали, ещё больше всяких болезней, а что-то святыми не стали, почему? А вот потому, что его сердце всё время к Богу стремилось, несмотря ни на что. Вот у него инсульт, инфаркт, помирать уже и к смерти, а он всё равно к Богу, к Богу, к Богу.

Сейчас у нас сколько воюют ребят. И тоже у нас много ведь появляется записок: новопреставленный воин такой-то, новопреставленный такой-то, а иногда из этих новопреставленных вдруг появляется такое имя, которое прямо светится. Ну, почему, скажи, пожалуйста? Они же воевали оба, обоих убили, но почему этот вот имя светится, а этот, ну, слава Богу, что не в грехах умер, а вот душу за людей положил. Вот надо Бога любить, ради Бога делать. Если что-то делаем, делаем ради Бога. А мы же всё время хотим, что-то сделаем и, чтобы меня теперь поблагодарил. А что-то не благодарит, а что-то какие-то… и так далее. Наука большая, как это — Бога любить? По поводу того, когда мы от людей ждём благодарности — ты же расчёт уже получил, от Бога ничего не жди. В Священном Писании эта вещь есть (Мф.6:3-4). Вот ты что-то сделал доброе, если ждёшь теперь что-то в ответ, ты уже расчёт получил. Ты пойми эту вещь простую. Этих проблем, этой науки выше крыши.

Макарий Великий говорит, что «человек сразу в себя вместить духовное не может. Там столько премудрости, столько тонкости, что требуется какое-то время, постепенно». Но кто как постепенно. Кто-то эти мысли (один и тот же объём) за месяц воспринимает, а кому-то и года будет мало, но — это кто, как подвизается. А главная премудрость простая: вот люблю Бога и всё, больше ничего не надо. Вот и всё. Если человек любит Бога, он не может не любить людей. Отцы предупреждают: «сколько людям не благотвори, не приобретёшь Божественной любви через это, потому что «Возлюби Господа Бога твоего, а вторая заповедь подобная ей» (Мф.22:37-39). Если у тебя первого нет, у тебя подобия никак не возникнет. Но если ты Бога любишь, ты не можешь не любить людей. Это просто невозможно. Но если ты какой-то опыт имеешь, любишь эту благодать Божию, общение какое-то, ты же чувствуешь, как только ты с кем-то поссорился — всё, ты лишился этой благодати. С человеком порвал, с Богом тоже — разрыв. Да, ты всё отдашь — всё берите, лишь бы мне опять к Богу вернуться. Это вот самое простое, если человек любит Бога, он не может не любить людей, это просто невозможно.

Я надеюсь, что благодать Божия всех вразумит. Только я повторяю, без молитвы это невозможно. Невозможно. Мы молимся для того, чтобы очиститься от греха, чтобы увидеть грех. Знаете, как отцы говорят? «Увидеть Ангела — невеликое дело, грехи свои увидеть — великое дело». И о грехе надо переживать. Отцов называли «мученики совести», они так грех переживали. Ты тоже не мирись с этим, ты мир в душе храни, но с грехом не мирись. Ты плачь и рыдай, переживая о грехе, чтобы Господь тебя очистил. А для чего? Хочу с Богом быть.

А то, знаете, говорят: «мне грехи мешают». Ну, и очистишься от греха и что? Чтобы тебе быть опять одному — без Бога, без людей? Многие же люди хотят: «меня страсти мучают, Господи, избави от страстей». Вот тебя зачем избавлять от страстей? Чтобы ты комфортно жил. Бога тебе не надо, людей тебе не надо, чтобы никто не мучил. Ты про это говоришь, чтобы тебе в таком комфорте пребывать что ли? Понимаете, в чём суть. Мы же молимся, чтобы Господь очистил нас от страстей для чего? Чтобы с Богом быть. Чего люди стараются уединиться, чтобы ему никто не мешал, чтобы никто не трогал? Да, это грош цена такому уединению. Люди уединяются, чтобы с Богом пребывать. А так, какой смысл в уединении твоём? Зачем тебе уединение, если ты не с Богом пребываешь? Зачем? Чтобы в комфорте пребывать? Смысл в этом какой?

Аминь!

У отцов есть такая фраза: «Молиться за других — дело совершенных». Т.е. мы, люди грешные, в страстях пребываемые, наш чин какой? Ты должен молиться прежде всего за себя, как отцы говорят: «покойника своего оплакивай, ты — покойник, ты оплакивай себя». Потом, люди, с которыми ты связан промыслом Божиим: родственники, люди, с которыми ты всё время встречаешься (соседи, сотрудники и прочие). Причём так, ты сейчас работаешь — за них молишься. Перешёл на другую работу? Ну, всё, теперь тогда за этих — с кем встречаешься. Т.е. всякая наша встреча, событие — оно осмысляется молитвой.

Списки разные бывают. Обычно люди говорят: «батюшка, у меня такой список сейчас такой…». Да, нет! Надо ежедневно — небольшой списочек, если покойники, то в субботу побольше за кого-то и какой-то большоооой список на родительские субботы. Святые они так молились.

Теперь смотрите. Если ты молишься: «вот он, Господи, пусть выздоровеет, а я заболею». Это я про святых. А как это вообще? Да, он действительно… вся эта тяжесть, вся эта немощь на него переходит. А вот удивительно, апостол Павел пишет: «святые о Господе умираем каждый день». Но подождите, если человек каждый день умирает, то что тогда от него остаётся? А он воскресает каждый день! Т.е. мы люди страстные, мы можем это прочувствовать Великим Постом или особым событием — если промыслом Божиим искушение, борение. Тогда мы чуть-чуть, что-то в нас умерло и на этом месте что-то рождается новое. Принцип такой: новое не появится в тебе, пока нечто старое не умрёт. Иногда, Великим Постом переживаем что-то такое в себе. Что что-то в нас умерло и на этом месте нечто родилось новое. А они, брат ты мой…«каждый день», — говорит, — «умираю». Так он и воскресает каждый день! Это, как притча о талантах, когда соответственно таланту получает человек. Вот пять талантов и вот прибыль пять талантов. А вот десять, прибыль — десять. В начале духовной жизни очень тяжело оттолкнуться от этого болота, ото дна тяжело очень оттолкнуться. А потом это в геометрической прогрессии развитие происходит. В тебе же благодать Божия возрастает, вложения возрастают, прибыль возрастает.

Кстати говоря, Серафим Саровский в категориях приобретения, накопления, торговли — всегда излагал. У нас старцы Оптинские, они большинство были из купеческой среды. Самая благочестивая была среда в России, надо представлять себе это. Я говорю о том, как тяжело начать духовный подвиг, но когда у тебя благодать Божия есть, это всё с геометрической прогрессией происходит. Потом, когда в тебе благодать возрастает, то и прибыль возрастает. Продвижение к небесам все больше-больше, всё стремительнее происходит. Вот я про что говорю.

Про труды. У отцов фраза: «труды беструдные». Когда человек достигает бесстрастия и святости (тем более) у него труды беструдные. «Потрудился не я, но благодать Божия, которая во мне». Вот он умирает, да, умирает, что ему так легко что ли? Тяжело. Тяжело. Но знаете, вот благодатию Божией, оно всё как-то по-другому, по принципу «что по сердцу, то не в тягость». Вот он же молится за него, чтобы болезнь его на меня перешла, чтобы он выздоровел, пусть я заболею. Так это же по любви. Это же любовь! Это любовь! А что по сердцу, то не в тягость. Понимаете, какая вещь-то! Что по сердцу, то не в тягость, раз он ради любви. Отцы так и говорят: «молитва — это выражение любви». У тебя сколько есть любви, вот столько и помолись за человека. Понимаете? «Что по сердцу, то не в тягость». Я про это говорю.

А дьявол всё время пугает: «да ты что, это так тяжело! Ты потихонечку живи, как и все». Тяжело жить в грехе! А с Богом жить — легко. Это чётко надо понимать. Дьявол всё время пугает: «ой, это такие труды, это так тяжело, так тяжело». А Филарет Московский говорит: «не сказал Господь: сыне, даждь Мне ноги твои, но сказал: дай Мне сердце твое». Т.е. эти труды телесные — это совершенно десятое дело, эти труды телесные не имеют никакого значения, если нет в тебе главного: «сыне, даждь Мне сердце твое». Если у тебя нет стремления ума и сердца к Богу, твои труды вообще не имеют никакого значения: «аще тело моё отдам во еже сжещи е, любве же не имам — ничто же есть».

— Батюшка, а молиться за врагов своих?
— А кто враги-то? У нормальных людей нет врагов. «Наша брань не против плоти и крови». А люди? Обмануты. Человек обманут, дьявол научил его ложным ценностям. Знаешь, как отцы говорят: «люди воюют друг с другом за навоз, за гной». Вот это всё материальное, ты что в гроб что ли положишь? За что люди воюют друг с другом? А какие враги? Я не понимаю. Нет у людей нормальных врагов. Я понимаю богоборцы… Ну, хорошо. Из них-то сколько сознательных служителей дьяволу? Да, это, брат, надо найти ещё такого. Который сознательно знает, что есть Бог и есть дьявол, и вот он дьяволу работает сознательно. Так большинство людей просто обмануты. Пожалей и не осудишь человека. Давайте про врагов забудем. У Моисея написано: «знай Бога и себя, так и будет с тебя». Т.е. нормальное такое устроение человека: «вот Святой Господь, вот я — грешник, люди все — хорошие!» Вот это Божеское зрение. А когда смотришь, кто какой, даже мерить человека: какой он: хороший или плохой? Уже это неправильно. Все хорошие!

Многая лета, многая лета, многая лета! Спаси Христе Боже, Спаси Христе Боже на многая лета!

Когда этот день Иоанна Кронштадского наступает, я удивляюсь ему, как вообще человек мог такое понести? Я вспоминаю житие преподобного Иллариона Великого, почитайте. Он, бедный, носился по всему миру. Он был пустынник, анахорет (уединенник). Ну, вот жалко было человека какого-то больного, он его исцелял. И что из этого исцеления получалось? Вот к нему народ идёт, величает, превозносит. И он ноги в руки куда-нибудь из Палестины в Африку. Та же история. Он — в Италию, опять та же история. Он опять в …, бедный носился по всему миру. Потому что это невозможно понести, когда люди величают всё время: «Ты такой необыкновенный». А святые на самом деле… Знаете у Иосифа Исихаста есть такая мысль, он говорит: «Я бы написал три книги. Одну то, что Бог есть всё. Вторую, что я есть ничто. И третью — о терпении. То есть в Евангелии помните: «Шуица твоя не знает, что творит десница» (Мф.6:3). Человек святой, он даже сам не должен знать, что он делает, что он там что-то творит, что он как-то за кого-то молится, кого-то спасает.

Это у Паисия Святогорца была такая история, на него какая-то блудная брань напала. И он пошёл к старцу Тихону (русский старец, который его окормлял). И старец говорит: «Ты что-то где-то превозносишься. Такого не может быть само по себе». И Паисий Святогорец говорит: «Я стал копаться что же такое? И нашёл! Я думал, что я вот людей принимаю, с ними беседую и что-то такое великое делаю. Такая чушь вообще!» То есть надо представлять себе, как святые себя чувствуют: «я — никто и звать меня никак», то есть «я есть ничто, а Бог есть всё». Вообще как это возможно, как они всё видели, всё знали? Так это только в Боге возможно. Но пребывание в Боге возможно, когда ты — ничто. А как это «ничто»? А потому что Христос для тебя всё.

Иоанн Кронштадский, когда его спрашивали: «Откуда у тебя такие чудотворения?» Он говорил: «Ради Церкви». Что значит «Ради Церкви»? А вот он жил во Христе. А Церковь — это и есть тело Христово, это есть Сам Христос. Помните, как у нас перед Великим постом: «Когда сделали кому-то одному из малых сих, Мне сделали» (Мф.25:40). Это надо понимать по сути это откуда ведётся? В крещении мы в Кого крестимся? Чью мы природу в крещении получаем? Мы же от Адама и Евы рождаемся (от родителей — от отца и матери) мёртвыми. «Плоть и кровь Царствия Божия не наследуют» (1Кор.15:50). То есть ты в крещении воспринимаешь эту новую природу, Христову. Вот она в тебе живёт, вытесняя эту ветхую — от Адама и Евы.

Да, ещё удивительно, как Господь сотворил человека. Что это за творение такое — человек, что Бог в нём может пребывать! Это вообще уму непостижимо. Это вообще всемогущество Божие — сотворить такое существо, которое равен Тебе. «Аз рех бози есте» (Пс.81:6). Но человек «скотом несмысленным уподобися» (Пс.48:13).

Меня всё время удивляет, как Иоанн Кронштадский такое мог понести. Там столько было чудотворений, да их вообще не сосчитать! Не то, что кто-то к нему обращался, подходил, да, просто телеграмму присылали, и он за кого-то помолился по телеграмме и человек исцелился. Исцелял иудеев и мусульман, кого он только не исцелял! Т.е. имеется в виду, когда в человеке есть Божеское произволение… У Нектария Оптинского есть такая мысль: «Какой-то индус, который старается волю Всевышнего сотворить, он и то быстрее спасётся, чем человек православный, который грешит. То есть я, Боже упаси, какую-то нивелировку сделать, что вот православие — это всё-всё. «Если праведник едва спасается, грешник, где явится?» (1Пет.4:18) Если ты не имеешь православную веру… Смотрите, вот католики самые близкие к нам христиане, да? Ну, вот они что-то человеческое надумали — всё! Вот у нас, у православных, возникает вопрос: «Как молиться?» Человек начинает воцерковляться: «Как молиться с чувством, театрально или спокойно, тихо, мирно?» А у католиков этих вообще не возникает проблем. У них эта проблема душевного-духовного вообще отсутствует. Ну, и всё время душевное-душевное, человеческое-человеческое, почему? А вот всё — нет благодати! А вроде бы, да, основные догматы всё те же, а всё оскудение, ничего не получается, не рождает Церковь святых, вот в чём проблема.

Это удивительно, как это Иоанн Кронштадский такое мог нести! Это Илларион бедный бегал по всему миру от людей, а вот он как-то так вот. У старцев Оптинских есть такая мысль, что «актёром, артистом можно быть, но для этого надо иметь особенное целомудрие». То есть не всякий человек может быть актёром, для кого-то это может быть вообще губительным, для большинства чаще всего. Но есть люди, они целомудренны, им эта профессия не вредит. Так вот эти чудотворения, вот Иоанн Кронштадский имел такое целомудрие, что его фанфары все эти… А вы знаете, там была история, у него же даже была какая-то секта, которая ему жизни не давала. Они считали, что он какой-то воплощённый бог. Они старались его укусить, его кровью напиться. Чудики были. Даже такое бывало. Понимаете, что там творилось.

А эти его исповеди, там целый Собор Кронштадский — это такая громадина (восстановлен сейчас Собор). Там все плакали и рыдали в один голос. Как во всём этом можно было сохраниться, не погубить души — это уму непостижимо. Ну, вот это по поводу Иоанна Кронштадского, что это что-то совершенно необыкновенное.

А суть-то вот в этом — что человек вообще от всего своего от… Путь один, как сохраниться в этом? А вот что меня нет, один Христос и всё. А что значит Христос? А вот то, что всё — Христово. А Христово — это тело Христово — Церковь. А вот он говорит: «Это ради Церкви», ради того, чтобы он во Христе, в Церкви, в людях этих. Своего ничего. Вот всё, всё — им. Как мамка та самая, она самое вкусное, самое лучшее — сынуле-сынуле, себе ничего. Вот и он такой был, Иоанн Кронштадский. Ну, ладно. Спаси Господь!

Спаси Христе Боже! Спаси Христе Боже на многая лета! Многая лета! Многая лета! Многая лета! 

Поздравляю вас с памятью святага праведного Иоанна Кронштадского! Когда батюшку спрашивали: «Батюшка, откуда у вас это чудотворение?» Это же было непостижимо! Столько было чудотворений! Достаточно было телеграмму послать и происходило исцеление. Это было из ряда вон явление – Иоанн Кронштадский. Тем более, это практически наш современник. Вот он отвечал, почему это у него? Откуда это у него? «Ради Церкви». Это что такое: «Ради Церкви»? Ради людей, Церковь – это люди. Ради людей. 

Вот как они, святые молились: «Царю Небесный прииди и вселися?» Они же уже получили его, Святого Духа. А как же они молились? Они молились, чтобы «в ны» – «в нас»! Получив Святого Духа у них оставалось главное — первая забота, чтобы этот Святой Дух во всех христианах присутствовал: «Прииди и вселися в ны». 

Когда святые молятся за нас, они весь состав в себя наш принимают. Не тело содержит душу, а наоборот! Душа содержит тело, и если она, душа, грехами как-то ослаблена и искажена, отсюда и болезни начинаются. И когда святой молится за нас, он весь наш состав в себя воспринимает, молится за грехи. Но если прощаются грехи, то и болезни исцеляются, которые рождены этими грехами, но это полбеды. 

Ведь намного важнее, чтобы нас посетил свет разума. Чтобы наша душа не приземлялась, не любила земное, а любила Небесное. От этого в нас не вмещается Святой Дух. И удивительно, старца Паисия когда спрашивали: «Батюшка, ну, вот, я болею, что делать?» Он спрашивал: «А ты молился Святому Духу?» 

Не терпит Господь смерти, последствия смерти, греха – болезни. Там, где Святой Дух, там исцеление. Почему мы болеем, почему? Чаще всего из-за грехов и страстей. Но, конечно же, надо помнить, что наши телесные немощи – это наш подвиг. Очень часто для православных христиан вопрос звучит: «Не за что?», а «Для чего?» «Сила Моя в немощи совершается», — ответ апостолу Павлу, когда тот молился об исцелении. Сила Божия, Сила Святаго Духа совершается в немощи (2Кор.12:9). 

Святые молились за людей, кровь проливая. Молиться за других – кровь проливать, это, кстати, святоотеческие слова. А как же так? Они каждый день молятся, они каждый день кровь проливают, а почему же не умирают? Они на себе каждый день испытывают чудотворение Божие, проливая кровь за других, они чудом Божиим исцеляются сами, каждый день. Они поэтому и не могут не делиться этой благодатию с людьми, за которых они молятся. 

Конечно же, мы стараемся подвизаться, жизнь на земле – подвиг. Чем быстрее люди это понимают, тем быстрее всё становится на свои места. Но если в этом нашем подвиге, мы как-то не рассчитали, не сообразили, перегнули, разболелись или какие-то поветрия нас посетили, давайте-ка надеяться на чудотворцев, на Иоанна Кронштадского, на всех святых, потому что они молятся за нас, чтобы мы имели эту благодать Святого Духа в себе. 

Аминь! 

Слава Тебе Боже! Слава Тебе Боже! Слава Тебе Боже!

Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!

Начинается предпразднство Рождества Христова. «Готовься Вифлееме, отверзеся рай — Эдеме». Отверзем и мы свои умы, чтобы проникнуться славословием — «Слава в вышних Богу и на земли мир, в человецах благоволение». В вышних — это значит в Ангелах. Они остались верными Богу, претерпели искушения от диавола, воевали с ним, свергли с Небес его. Они главное дело имеют не управление стихиями, ветрами, водами, звёздами, галактиками, но имеют главное дело — спасение людей. Они вместе с праотцами и отцами много потрудились, чтобы Господь родился на земле. Они являлись людям, говорили: «поклоняйся не мне, но Богу и славу Богу воздавай». Вот теперь вместе с рождением Христовым они заслуженную получают славу после своих великих трудов.

«Слава в вышних Богу и на земли мир». Вражда была между Богом и человеком, вражда была между святыней и грехом. Господь в Себе, Христос, соединяет Божественную и человеческую природу и прекращает эту вражду. До Рождества Христова вспомните, если человек прикасался к Ковчегу Завета, к святыне, умирал. Теперь, после Рождества Христова, апостолы, мироносицы, кровоточивые, блудница не к святыне прикасаются, а к Самому Богу и не умирают.

«И на земли мир в человецах благоволение». Благоволение — это залог того, что с Рождеством Христовым в людях появится благая воля. Воля, которая согласуется с Волей Божией. «Да будет воля», — говорим мы, — «Твоя, яко на небеси и на земли». И в первый день предпразднства вспоминаем священномученика Игнатия Богоносца. Он был тем ребёнком, которого Господь поставил среди апостолов, обнял и сказал: «Если не будете, как дети, не внидете в Царство Небесное» (Мф.18:3). Представьте себе, какое это благословение, какая память для Игнатия Богоносца на всю жизнь. Но память живая, говорим: «Христос посреди нас». Или поём: «С нами обещался еси быти до скончания века, Христе», и мы имеем такую же возможность иметь эту память и это Богопознание возрастающее.

Но что имел в виду Господь, когда говорил: «будьте, как дети»? Это что — их неразумие, их безответственность или неспособность понуждать себя? Конечно же, нет. Лучшие качества детские имел в виду Господь. Прежде всего непревозношение. Отцы говорят: «человек не может разгневаться на другого, пока не превознесётся над ним». Вот дети они не знают превозношения, поэтому не знают гнева, не знают блуда, не знают сребролюбия, а самое главное имеют послушание. Слушаются всех взрослых. А «послушлив до смерти, смерти крестной» (Флп.2:8) был Сам Господь Христос. Тем, кто показал свою верность Небесам во многих трудах и искушениях Господь дарует эти качества детские. Люди, которые становятся, как дети, входят по слову Спасителя в Царство Небесное уже здесь на земле. Получают любовь, мир, радость и прочее.

Аминь!