Во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!
На этой неделе произошло значительное событие — наступило Преполовение Четыредесятницы. В чём смысл?
Мы долго готовимся к Великому Посту и потом в первую неделю закладывается нечто, что даст плод и этот плод мы воспринимаем в Крестопоклонной неделе. И мы, в смысле Преполовения Четыредесятницы, как бы сначала поднимаемся в гору и достигнув этого, получив этот дар Божий, уже как бы вниз с горки спускаемся. Суть в том, что это время уже не каких-то сугубых подвигов, а хранения того, что ты воспринял. Вот такой план, если хотите, тренерский. Т.е. ты, когда воспринял этот дар Божий, ты старайся в эти недели оставшиеся, они заканчиваются, Четыредесятница заканчивается Лазаревой субботой, старайся просто не рассеяться. Старайся сохранить это постоянство в молитве, в посте. Но, чтобы бесы тебя не подвигли на какие-то сугубые подвиги, чтобы ты не растерял то, что есть, то, что приобрёл.
Это неделя Иоанна Лествичника. У Макария Великого есть такая мысль: «я немощным своим умом что-то пытаюсь воспринять в Небесном, а потом ещё тяжелее изложить это словами». И когда мы читаем такие созерцательные, исполненные ведения книги, как «Лествица», Иоанна Лествичника, нам как бы нужно пройти обратный путь, из этих слов подняться к Небесам и постараться понять это тончайшее, Небесное, что он имел в виду.
«Лествица» имеет название своё от видения патриарха Иакова. Он видел лестницу, по которой Ангелы восходили на небеса. И Иоанн Лествичник излагает 30 ступеней, которыми человек восходит на Небеса. Он даёт точные, исполненные ведения и тонкости определения страстям, греху и противоположным качествам Божественным – добродетелям. Даёт примеры святых, из их жизни. Очень много подсказывает, какие бывают ловушки, искушения, прелести, чтобы человек не ошибся в этом движении.
Мы такими грубыми словами пойдём по этому пути — то, что он начертал, но изложим очень доходчиво и просто, грубо. Чтобы вы всё-таки как-то собрались и обратились к первоисточнику.
Начинает преподобный с отречения мира. «Не любите мира и всё, что в мире» (1Ин.2:15), «Любовь к миру — вражда к Богу» (Иак.4:4). Люди, начинающие духовную жизнь пытаются совместить мирское и духовное. Это невозможно! Это война между Богом и диаволом. Здесь нет нейтралитета, невозможно примирить и сочетать в себе, в своей жизни мирское и духовное, Божественное. Невозможно! Запомните такую вещь простую.
И беспопечительность важна в этом деле. «Не можете работать Богу и маммоне» (Мф.6:24). Когда ты всё время думаешь, что тебе нужно то, нужно это. Ну, как твоя жизнь, как она сложится? Это просто невозможно.
И мы в этом мире — гости. И говорит преподобный Иоанн о странничестве. Мы — странники, мы в этом мире странники, в гостях. Вот такое Господь даёт нам ощущение, потому что наша жизнь сокрыта в благодати, в Боге, в Духе, поэтому мы и странники в этом мире.
Говорит о послушании. И послушание — это не то, что знаете принято в монастырях какие-то труды. Да, это проще простого, ну, трудись и трудись, что тут, какой тут фокус? И не то, что, что тебе сказали, то и сделал! Это тоже не послушание, и это тоже не фокус, это не такие сложности. Послушание — это совсем другое! Это когда человек слушает, послушание, слушает благодать Божию! Вот научиться слушать эту благодать Божию, чтобы ты руководствовался ею, куда тебя Господь ведёт? И на этом пути, конечно, очень важен наставник, духовник. Столько сложностей, столько тонкостей в духовной жизни, что отцы предупреждают… Господь не может тебе дать дарование некое духовное, потому что столько ловушек от диавола, ты обязательно в какую-то прелесть впадёшь, обязательно что-то натворишь, что-то с тобой случится, какое-то падение произойдёт! В этом пути обязательно должен иметь духовника, наставника, который уже имеет опыт в этой духовной жизни.
Излагая суть покаяния преподобный Иоанн говорит о том, что покаяние — это изменение. Но оно же происходит в основном по какому принципу? «Прощаются ей грехи многие», — это про жену-блудницу, — «потому что возлюбила многое» (Лк.7:47). Покаяние происходит в том случае, когда ты полюбил нечто Небесное и поэтому отрицаешься земного. Во-первых, это лёгкий путь. Ты любишь нечто и то, что по сердцу, то не в тягость. Тебе легко и просто отвергаться от этого земного, поэтому прежде всего рассмотри и полюби нечто духовное и Божественное, Небесное.
И очень важна память смертная. Человеку всё что-то надо-надо-надо, подумал о смерти — ничего не надо! Память смертная в очень многих вещах человеку помогает.
И переходит преподобный к плачу радостнотворному! Плач! Отцы говорят, если бы не было такого дара Божиего — покаянного плача, покаяния, никто бы не спасся! Потому что человек после Крещения грешит. Если не этот дар Божий, что человек мог от греха своего покаяться… Но понимаете всё сводится у преподобного к тому, что он ведёт к плачу, именно к плачу. И говорит даже такие вещи: «дерзаю сказать, что эти слёзы, эта вода слёз, она больше, чем вода Крещения». Настолько человек пережил этот грех и уже не возвращается ко греху. Плачем исторгается этот грех. Он даже вспоминает одну обитель кающихся, где были люди, которые как бы с кровью исторгали из себя этим плачем грех. И говорит о том, что этот плач радостнотворный. Когда человек плачет этим плачем покаянным… во-первых, это великий дар Божий тому, кто живёт собранно, внимательно, молитвенно. И когда человек плачет этим плачем, он уже чувствует радость. Потому что чувствует, как эта грязь, как страсти очищаются в его душе.
А следующая глава о кротости. Помните блаженства, которые мы поём? «Блаженны плачущие», а следующее за ним «блаженные кротцые». Кротость — это результат плача покаянного, когда душа очищается.
Он говорит о безгневии и о кротости. Причём говорит, безгневие — это когда человек жаждет, чтобы его уничижали. По принципу тщеславный хочет, чтобы его хвалили, он без этого жить не может, а безгневливый жаждет, когда его уничижают, это его пища, понимаете? Он этим спасается.
Говорит преподобный о том, что связаны с собой и добродетели, и страсти цепью нерасторжимой, одно другое поддерживает и одно из другого вытекает. И он предлагает такую цепь: гнев рождает памятозлобие, а памятозлобие рождает злословие.
Причём, конечно, очень важно напомнить о памятозлобии. Если ты что-то на кого-то помнишь, какое-то зло имеешь — это пресечение молитвы, всё нет молитвы, связи с Богом нету. Это гвоздь в душе — памятозлобие! И от памятозлобия возникает злословие. Т.е. то, что мы чаще всего исповедуем — осуждение. Братцы мои, ум же надо иметь! Ты чего постился? Чего молился? Ты что в Храм ходил? Чтобы всё растратить? Что бы всё потерять что ли? Зачем ты осуждаешь людей? Ты скажи, как отцы велят: «ну, что мы осуждаем других? Я сам согрешаю так, так страшно, что мне слушать и говорить об этом невозможно!» Но ты находишь в себе удовольствие перемывать кости чужие, обсуждать (начинают всегда с обсуждения) и тут же это в осуждение превращается. О людях, как о покойниках — либо хорошо, либо ничего! Иначе ты все свои труды растратишь!
И ещё одну цепь предлагает. Из этого осуждения, злословия возникает многоглаголание. Желание много говорить, желание блеснуть умом, чтобы повеселить людей, отсюда возникает часто ложь и отсюда, что удивительно — уныние. Уныние в человеке возникает от того, что он был такого устроения: празднословить, многословить, шутить, блистать своим умом, а потом уныние. Ты не удивляйся! Это результат твоего многословия и празднословия.
Теперь, книга в целом имеет план такой, что человек сначала отвергается мирского, потом становится на какой-то истинный путь покаяния, борется затем со страстями, с грехами, а затем ведёт подвижническую, аскетическую жизнь и в конце концов говорит о том, чего достигают совершенные, о жизни совершенных тоже говорит. И теперь мы подходим к середине книги.
У него есть такая глава «о любезном для всех и лукавом владыке, чреве». Вот любезный для всех! Но лукавый владыко. Пока живёшь в этом теле, ты от этого никуда не денешься. Тебе придётся с этим бороться, с твоим чревом. Он говорит, есть привычка, когда человек привыкает много есть, он так и продолжает. Но всё-таки потихонечку надо стяжать привычку воздержания в пище. Без воздержания в пище целомудрия не бывает! Не бывает целомудрия и чистоты не бывает!
И он говорит так: «о нетленной чистоте и целомудрии». Эта нетленная чистота, говорит он, это приобретение бестелесного естества. Это любимый, желанный дом Христу! Это соревнование с Ангелами! Понимаете, что это такое? Эта нетленная чистота! Которая без воздержания в пище не бывает! Это ещё блаженный Иероним говорил: «Богу не нужно урчание в животе наше, но без воздержания в пище не бывает целомудрия».
Затем несколько глав об аскетической подвижнической жизни. Не бывает подвижник сребролюбивый. Он обязательно должен быть нестяжательным. Потому что иначе ты от многопопечительности не избавишься никогда! И это сребролюбие — идолослужение. Ты не Богу служишь, ты деньгам служишь! Имению служишь, у тебя голова этим занята. Поэтому невозможна без стяжания такая христианская аскетическая жизнь.
Говорит о том, что нечувствие возникает от нерадения, а бдение умягчает сердце. Нечувствие — это сердце окамененное, окамененное нечувствие. А бдение, когда человек ограничивает себя во сне, наоборот умягчает сердце человека. И говорит о том, что очень удобно, когда человек согрешил, не заметил, переел, много съел, очень удобно, как раз бдение применить для того, чтобы это преодолеть. Игнатий Брянчанинов, помните его такие слова? Не думайте, что в монашестве есть что-то более великое, чем бдение, чем ночная молитва! А почему? Всё спит! Тело твоё спит, поэтому дух возносится к небесам. Почему на праздник бывает Всенощное бдение? Всю ночь прямо, сейчас на Афоне так служат, и у нас в древности такое было. А вот тело спит, а дух с Богом разговаривает. Почему стараются утром пораньше служить? Опять тоже поэтому — тело спит, дух разговаривает с Богом. Это по поводу бдения надо иметь в виду, как это, о чём здесь речь?
В этих главах он говорит о том, что некоторые отцы говорят восемь есть главных страстей, а другие говорят — семь. Это о чём, почему? А потому что многие тщеславие и гордость объединяют в одно, в единое! Тщеславие — это начало, а гордость — это конец.
И наконец он переходит к тому, как люди живут достигшие совершенства.
Он говорит, что искоренитель страстей — смиренномудрие. И не сказал Господь «научитесь от людей, научитесь из книг», но говорит: «Научитесь от Меня, Яко кроток есть и смирен Духом» (Мф.11:29). Т.е. это качество неизреченное, так и отцы говорят, что невозможно сказать, что такое смирение. Мы получаем от Самого Христа! Если человек приобрёл это, его Сам Христос руководит. Сам Христос. И ведение какое-то, знание, понимание вещей он получает из этого смирения. От Христа получает! Это вопрос о рассуждении, глава о рассуждении.
Говорит о священном безмолвии. Это знаете, человек, когда телом на земле, а душой в Небесах. Почему в Небесах? Потому что Бог в нём уже! Бог в нём присутствует. И это священное безмолвие не то, что человек не говорит, нет! Кто-то из старцев говорил: «знал человека, который весь день говорил, но молчал». Это блаженное пребывание ума в этой благодати, в Боге. Вот что такое священное безмолвие.
И, конечно же, очень интересно отметить его рассуждения о том, что совершенные умом пребывают в пределах тела. Это такой дар Божий уже совершенным. Это вопрос не парения, человек не парит умом там и сям, он пребывает в рамках, в пределах своего тела, по принципу «Царство Божие внутрь вас есть». И там Богообщение всякое происходит.
И матерь всех добродетелей — молитва, потому что мы в молитве с Богом соединяемся. Источник всех благ — Бог! А что тебя соединяет с Богом? Молитва! Духовная жизнь вообще это есть молитва! Поэтому надо ли говорить о том, что все эти 30 ступеней без молитвы просто невозможно пройти.
Говорит о бесстрастии, как о земном небе! Воскрешение души прежде воскресения мёртвых. Т.е. ещё не произошло воскрешение мёртвых, а ты уже в Царствии Небесном! Как и Господь говорил: «многие из вас зде стоящих не вкусят смерти и узрят Царствие Божие пришедшее в силе» (Мк.9:1).
И последняя глава о том, что вера, надежда и любовь — это как единое сияние. Вера — это как луч, надежда, как свет, а любовь, как диск солнца. Но это нечто такое единое, он об этом говорит. Вот это вечное пребывает в вечности, помните, как апостол пишет: «ныне же пребывают все три вера, надежда и любовь, но любовь из них больше!» (1Кор.13:13), потому что «Бог есть любовь» (1Ин.4:8).
Аминь!