Умное делание
Был такой схимник Вассиан, он вериги носил! И он к преподобному Льву Оптинскому подходит: «что ты этих бабок принимаешь, зачем это надо? Смотри (берёт гнилой, плесневелый хлеб при нём съедает), ты так можешь?» Он говорит: «Нет, не могу». В смысле, у него даже и мыслей таких не было. В те времена, до старцев, понятие о монашестве было превратное: не пить, не есть, не спать, вериги носить — что-то такое внешнее, внешний подвиг. Умного делания вообще никакого, а соответственно и продвижения тоже никакого.
Надо представлять, как всё это начиналось. Паисий Величковский возродил это умное делание. Знаете у отцов есть такая фраза: «дай телу, что ему надо: сколько ему надо поспать и сколько ему надо поесть. И займись наконец делом!» Т.е. если тебе приходит мысль: «Как бы мне угодить Богу?» Если ты будешь думать про телесный подвиг — это глубочайшее заблуждение! Глубочайшее заблуждение! Если ты хочешь угодить Богу — это надо: «сыне, дщерь, даждь Мне сердце твое» (Притч: 23:26). Как ты дашь сердце твоё? Молитва, внимание, и то, что называют умное делание или памятование Божие. И больше ничто, больше ничего. Надо помнить эту вещь.
Общежительное монашество
У Игнатия Брянчанинова есть такие слова: «если вам скажут, что в каком-то монастыре всё тихо и спокойно, то вам либо врут, либо это такой негодный монастырь, что надо оттуда бежать немедленно. Немедленно бежать!» В чём тут суть? Уединение, пустынничество полезно для людей, достигших совершенства. Человек страстный не получит от этого уединения ничего вообще. У нас есть примеры такие, с благословения патриарха, покойного Алексия, постригали женщин, которые как-то в советское время подвизались и наступили времена, когда можно было их постричь. Вот их постригли, они в Храм ходят. Живут на квартире, а приходят рядышком в Храмы и что-то там, может быть, делают… Никакого продвижения! Никакого. В чём суть? Почему, как только возникло монашество 4 век, Антоний Великий, который пустынножительство основал; Макарий Великий, который скитское жительство основал; тут же основал общежительное жительство Пахомий Великий, который с Фёдором Освященным подвизались. Почему?
Конечно, бывают самородки. Читаешь житие Симеона Нового Богослова, он был отроком 12-15 лет. Жил где? В царских палатах. Его фаворский свет уже посещал! Это же не каждый преподобный такое переживает! Или блаженная Муза — девочка святая. Или Артемий Веркольский святой. Они же дети практически. Дети. Преподобный Сергий, он уже во чреве матери… Или Иоанн Предтеча… Бывает такое, от святых родителей рождаются святые дети. Но большей частью люди страстными рождаются. Мало того, что он родился страстным, так и родители его учили не тому, что надо. Вот пример. Прибегает Паисий Святогорец, будучи мальчиком, к маме и говорит: «там мальчишки соревнуются, бегают. Можно я там по-соревнуюсь, побегаю?» Она ему говорит: «а зачем тебе это надо? Ты сейчас будешь стараться, потом будешь тщеславиться, превозноситься. Нет-нет, ты туда не ходи.» Теперь скажите, сколько родителей такое своим детям наставление дают? Они другое дают: «ты смотри, в школе-то чуть, что — сдачи давай!» Вот так обычно воспитывают родители. Мало того, что от пра-родителей, от Адама и Евы, ты наследуешь эту падшую природу, так ещё и родители научат не пойми чему, да ещё окружающие — не пойми чему. И вот такой человек и приходит в какой-то момент, по милости Божией у него возникает мысль, как правило от скорбей: «пойду я Богу работать, в этом мире ничего хорошего нет». Ну, вот приходит такой человек страстный к вере, хочет подвизаться.
Кстати, окиньте мысленным взором, сколько люди живут? Как мало у людей, которые живут на земле, веры во Христа. А среди тех, кто хоть какую-то веру имеет, как мало подвизающихся. Это о том, что в богослужениях, в последованиях: «честное иночество, драгоценное». Это ж сколько Господь положил на каждого инока, который подвизается в монастырях! Это ж сколько сил святых, Божией благодати, прочая, прочая… Это честное и драгоценное иночество.
Ну, вот приходит такой человек страстный к вере, хочет подвизаться. Если он уединится, он ничего не получит, никакой пользы от уединения у него не будет. Отцы приводят такой пример: «как камушки в реке трутся друг о друга и становятся гладенькими, гладенькими». Для этого существует общежитие. Чтобы люди жили вместе, друг о друга тёрлись: ты хочешь одного, он хочет другого, началось-поехало. И теперь начинаешь смиряться. Прошёл эту школу, пришёл в совершенство, теперь давай… Как правило во многих монастырях есть скиты. А где нет скитов, то просто бывают люди нелегкомысленные, они подошли к архиерею и попросили: «мне бы, владыко, что-то по-пустыннее». Это нормальное развитие. На Афоне сейчас есть все разновидности: общежительные монастыри, и скит есть, и затвор есть, уединение, и пустыня — там всё есть. Это нормальное развитие. Но пока ты не пришёл в совершенство, бесстрастия не достиг, делать нечего в затворе.
Об обете послушания и о смирении
Арсений Великий говорит: «на Небесах воля одна, а на земле у каждого своя». И вот начинаются эти бесконечные конфликты. Когда мы даём обеты «послушания во Христе сестрам нашим» — имеется в виду как раз вот это: ты хочешь одно, а она хочет другого. Что делать? Вот смиряйся, смиряйся, сделай, как она хочет. Ты можешь предложить ей что-то, что считаешь подходящим, а если она не хочет это сделать, то смиряйся. И тут смотрите, какая ситуация. Как правило тебе, что диавол говорит? «Я же старше её; да, я в этом монастыре раньше её; да, она моложе меня; я схимница, она послушница» — всё это пурга полная, к делу не имеющая никакого отношения! Посмотрите, как себя святые вели? Архиерей, архиепископ, митрополит какой-нибудь — читаешь про него, как он себя вёл? Ниже всех и хуже всех, звать никак, и никто, и прочая. Т.е. надо иметь в виду, если сердца касаются эти идеи, то ты на правильном пути. Если нет, «воздаяние», — говорит Исаак Сирин, — «бывает смирению». Не трудам! Сколько ты постился, молился, читал акафист, сколько в храм ходил… Не добродетелям! Ты был обжора, теперь стал воздерженником. Был блудник, сейчас живёшь целомудренно. Получишь воздаяние за это? Нет! Ты за это не получишь воздаяние! А за что получишь? Говорит Исаак Сирин: «только за смирение, которое получается в результате этих трудов, в результате борьбы за эти добродетели». «Есть смирение — всё есть, нет смирения — ничего нет!» Эта мысль уже была у Антония Великого, а Исаак Сирин уже в конкретной, в сугубой форме изложил эту мысль. Смирению — воздаяние.
Некоторые считают, что постриг — это моя жертва Богу. Знаете, есть мать Синклитикия, она в древности, в то же время, когда Антоний Великий устроил мужское монашество, она — женское. Она не знала, как благодарить Бога, что Господь сподобил её монашеского чина. Как благодарить не знала! Какая там жертва?! Это скорее всего в католическом монашестве такая мысль <о жертве> появляется.
Когда человек совсем заблудился в помыслах: Как ему спасаться? Что же ему делать? Отцы говорят совершенно конкретно: «молитва и смирение!» Больше вообще ничего в голову не бери! Молитва и смирение! Или тоже самое, что сказать: «Любовь». Паисий Святогорец говорит: «это сёстры-близняшки». Там, где есть смирение, там любовь всегда. А любовь без смирения — это вообще пустой звук. Или то же самое можно сказать — это исполнение евангельских заповедей. Помните в Евангелии? «Возлюби Господа Бога и ближнего своего» (Лк.10:27).
И образ даётся отцами: есть лодка и гребёшь двумя вёслами: исполнение евангельских заповедей и молитва. Если одним веслом будешь грести, то это будет <движение> по кругу, по кругу. Если ты будешь только смиряться, смиряться, думать, читать, а где же благодать-то Божию взять, чтобы сотворить это всё? То, что ты прочитал, что-то такое уяснил, где её брать? Только в молитве! По-другому никак не бывает. А если ты будешь только молиться-молиться… Может быть вы встречали таких людей, они молятся, читают столько-то там молитв: «тттд», а в ближайшем рассмотрении они готовы тебя пихнуть или что-нибудь сказать. Ты: «ну, прости меня грешного!» А она тебе: «иди, отсюда, чтобы я тебя здесь не видела». У человека вообще голова на плечах? Ты чего молишься-то? Ты чего время вообще тратишь? Ты лучше смирись и сделай, как полагается! Это же намного больше будет, чем ты постишься, молишься, что-то там читаешь-читаешь. Зачем? Это я к тому, чтобы было два весла. Молитва не самоцель, а средство, чтобы исполнить евангельские заповеди. Когда совсем запутался, помни: «молитва и смирение!» Или «молитва и евангельские заповеди исполняй».
Евангельские заповеди — это море, море. Это столько надо, чтобы не только в голову, а в сердце, в природу твою вошло. Сказано: «не судите», старайся даже в мыслях не принимать. Сказано: «прощайте», молись так, чтобы и намёка на обиду не осталось.
Итак, подчеркну: ценить! Ценить, что Господь привёл в общежитие. Там где я могу, тереться, вариться с сёстрами, чтобы становиться гладенькими и совершенными. Ценить! Потому что люди, которые живут вне общежития, они не достигают. Как это ценить? Давай, как это принято у нас говорить, смиряться! Что значит смиряться? Она хочет одного, ты хочешь другого. Так сделай, как она хочет. Смирение в чём? Не то, что ты понурая прошла, а сама что-то на неё думаешь, может быть скорбишь там и прочая-прочая. Искренне предложила, как ты считаешь нечто лучшее. Она говорит: «нет, сделаем как я». Ну, ладно, всё сделаем, как ты и всё. Вот так.
О молитве
Теперь к главному перехожу! К молитве.
Серафим Саровский говорит: «монах без молитвы — это чёрная головешка». Надо понимать, если ты всё оставил, если ты пришёл и надеешься что-то Божеское приобрести — это твоё главное, твоё главное. И про телесные подвиги забудь! Не объедайся. Как отцы говорят: «поешь, сколько тебе надо». Не обсыпайся! Ну, часочек отними. Ты знаешь свою норму, сколько тебе надо отсыпаться. Обычно человек высыпается за 8 часов. Прибрал часок, поспал 7 часов. Ну, помрёшь? Нет. У Феофана Затворника есть такая мысль: «тело укрепляется за счёт духа, дух — за счёт тела». Немножко себя притеснил, час недоспал. Ну, помрёшь? Нет. Но тело своё немного присмирил. И тоже самое с едой — без проблем. «Поешь», — говорят отцы, — «сколько тебе надо». Главное только не спеша. Человек, когда быстро забрасывает, он не замечает норму, что уже поел. Ну, если ты по-спал, по-ел, теперь не удивляйся, что у тебя дух-то унывать будет! Понимаете? Тело укрепляется за счёт духа! Если ты хочешь отдохнуть, поспать-поесть, потом не удивляйся, что ты унываешь. А дух укрепляется за счёт тела. Помните у ап. Павла, про святых, что они укрепляли себя скорбями. Когда им надо было Божеское дело совершить, то они укрепляли себя скорбями. В каком смысле? Они, чтобы дух укрепился, тело прибирали. В наше время надо помнить, что мы не ищем себе подвигов специальных. Как правило, болезни какие-то, немощи — это наш обычный подвиг в монашестве современном.
Феофан Затворник даёт такой образ. Запомните, у него есть «4 слова о молитве» — четыре проповеди он сказал о молитве. Это очень яркие, очень понятные, доходчивые слова о молитве, надо их время от времени перечитывать. Он там даёт такой образ. Что надо в начале как бы печку растопить с утра, как зимой печку растопим, а потом в течение дня подбрасывать в эту печку. Так и здесь. Сначала с утра надо, как следует помолиться. Бывают разные монастыри, разные уставы. Если у тебя с утра ничего не предстоит, прежде, чем идти что-то делать, как следует ты должен помолиться. Как следует. То есть лучше помолиться так, что вообще ничего уже не лезет! Или есть у отцов образ: «металл накалился до красна и никакая пакость на него не садится». Вот никакие бесы на тебя не сядут, так ты намолился. Час — это маловато, наверно часа два. Я часто встречал монахов, которые делились: «слушай, отец, такое вообще открытие. Я теперь сначала правило совершаю, а потом только иду на послушания». А что такое правило? Это три канона, да акафист, да псалтирь… два часа, как минимум уйдёт. Ну, это такой общий опыт. Сначала по-молился как следует, а потом уже пошёл что-то делать.
Очень часто в монастырях сначала Богослужение идет. Пока Полунощница, да Литургия, часа два точно будет. Но есть одно «но». Прежде, чем идёшь на Богослужение общее — приди в чувство, поставь себя перед Богом: ты и Бог. У человека должен быть опыт келейной молитвы, уединённой, сокровенное: ты и Бог. Чтобы этот опыт был, чтобы ты этот опыт сокровенного делания, внимательной молитвы переносил и в церковное Богослужение. Понимаю, встаём рано, уставшие, замотанные, но всё-таки это должно быть нашим главным деланием — твоё сокровенное: ты и Бог, твоя молитва — это главное делание. Поэтому ты, когда встал, глаза открыл: «Слава Тебе Боже наш», перекрестился и потихонечку помолись. Посиди, приди в себя, отрезвись, прежде чем… Там, где люди, там молва. Слава Богу, что мы встаём в Храме и как-то молимся вместе, но всё равно пока ты идёшь, пока ты встречаешься, пока ходишь… там где люди, там молва — это рассеяние, суета, неразбериха. Противоположность этому — исихия, молчание, тишина, благодать, мир. Так вот это не забывай, помни, что там где люди, там молва, старайся перед тем, как пойти на общую молитву, прийти в себя, в чувство придти. 10-15 минут, неважно сколько. Пришёл в себя, отрезвился, вспомнил о том, что моё главное: я и Бог, и тогда пошёл помолиться.
Теперь дальше, когда ты как следует помолился, помнить, как Феофан Затворник говорил: «подбрасывать, подбрасывать в течение дня». Что это такое? Ты за душой-то следи! Я понимаю, мы все загружены вот так вот. Время какое-то прошло, благодать Божия оскудела, металл, который раскалился, уже остыл, всякая пакость на него садится опять. Значит надо опять вернуться к молитве, нужно подбросить этих дровишек. Т.е. должен быть ритм: вдох-выдох, молитвенный. Помолился, потом чувствуешь, что оскудела благодать, опять давай подбрасывай-помолись, и так до вечера. А вечером опять надо, как следует помолиться. Чтобы ко сну отходил помолившись, как следует, много помолившись. Чтобы и благодать Божия покрыла, сон. У нас на самом деле проблема со сном. Мы должны отойти к нему помолившись, как следует. Мы должны возбнути от него, эту хмурь, охмурение бесовское, которое во сне было, отогнать, преодолеть. Проблема со сном и до сна, и после сна. Поэтому особо много молитв должно быть.
Главное дело – построение души
Это открытие для людей, которые сначала помолились, как следует с утра много и потом весь день радостно, легко и просто. Лишнего человек не делает, трезво, ясно всё происходит. В самом начале благословился, помолился и всё по рельсам катится. Если это приобретено, этот этап у человека, возникнет знаете, какая мысль? Очень простая: «Ты чего небо коптишь? Ты чего-нибудь будешь Богу делать? Или ты что? Полагаешься руками что-то делать?» Главное дело — построение души. Дом души должен строиться, чтобы благодать Божия вселялась, чтобы Святой Дух, Сам Господь вселялся. Вот, что прежде всего надо строить! Если ты думаешь, что я буду что-то читать-читать, узнавать, то есть я буду много знать, но помните: «не читатели, а исполнители закона нужны». А это всё только благодатию даётся.
Когда придёт мысль: «что ж ты небо коптишь?» Есть такое замечательное делание — человек решает от Бога не отрываться. Это очень простая и понятная вещь. Даже в миру, юноша полюбил девушку, чего бы ни делал, всё время о ней думает! Теперь вопрос: Ты-то чего? Ты Боголюбивый или нет? Тебя вообще мысль занимает, что время идёт, годы проходят, а ты, как был, так и есть, ничего не меняется. Тебя это вообще не волнует или как? Или всё-таки какая-то мысль приходит на эту тему? Тогда есть замечательный выход и делание, и суть монашества в этом. Человек наконец приступает к молитвенному деланию.
Внимание в молитве
Про внимание в молитве. У отцов есть такие рекомендации по поводу внимания. Когда мы читаем каноны, акафисты, в которых есть разнообразие мысли, то они говорят так: «как язык разбирает вкус пищи, так ум должен разбирать читаемое». Надо понимать, что ты читаешь? Это в общем, достаточно просто. Читаешь канон или акафист и понимаешь, что ты читаешь, всё ясно. Но когда человек начинает заниматься Иисусовой молитвой, тут немножко по-другому. Это скучное занятие, по началу скучное. Это уж потом… Знаете, как отцы говорят: «если бы в молитве никто не получал утешения благодатное, никто бы не молился бы». Но в начале — это дело скучное. Отцы говорят: «сухая, скучная, трудовая молитва — это закон». Вот когда ты с чувством, вдохновением — это благодатное посещение. Почему? Для чего эта сухая, скучная, трудовая молитва? Ду-шев-но-е всегда противоречит духовному, всегда. Чтобы рассмотреть душевное (охи, ахи, вздохи, эмоции, бесконечное не пойми чего) существует эта сухая, трудовая, скучная молитва. Чтобы человек понял разницу: что есть душевное и есть духовное. К сожалению, в человеке в начале сколько духовного? Ну, вот столечко. Терпит он, ради Бога, эту сухую, скучную, трудовую молитву и как отцы говорят: «отсекай мокротные чувства». «Господи Иисусе Христе…» — читаешь молитву, мокротные чувства отсекай. Т.е. душевное отсекай в молитве. Это, кстати говоря, только православным дано. Католики, самые близкие к православию, они не знают, что это такое. Они культивируют это душевное, человеческое выжимают, прёт из них это. Надо просто понимать, какая это ценность! Среди живущих на земле людей только православные понимают, на самом деле, противоречие между душевным и духовным. И сухая, скучная, трудовая молитва этому научит.
Нет на белом свете талмудов, написанных о молитве. Отцы говорят: «в молитве не надо искать ничего, кроме внимания». Ничего не ищи в молитве, кроме внимания. Есть внимание, всё остальное благодатию Божией дастся. Ты только будь внимательным, внимательно молись. Нет никаких талмудов, написанных о том, как внимательно молиться. Есть одна фраза на белом свете: «заключать ум в слова молитвы». Рассеялся? Возвращай ум в слова молитвы. Не общим помолом: «Господи-Иисусе-Христе…»
… в одном монастыре: «мы тренировались, кто больше прочтёт Иисусовых молитв». Это что? Даёт что-то человеку? Ничего не даёт! Нет смысла в этом тренироваться. «Заключать ум в слова молитвы» — это значит не общим помолом, в каждое слово ты должен ум свой заключить: «Господи Иисусе Христе Сыне Божий» — в каждое слово. Скорость, говорят отцы, зависит от того, с какой скоростью тебе удобнее держать ум во внимании. У одного и того же человека не то, что в течение дня, а в течение одной и той же сотни скорость зависит от того, как тебе удобнее творить? Вообще не заморчивайтесь по поводу количества: сколько ты успеешь? Сколько у тебя есть времени, столько и помолись. Полчаса, 15 минут или сколько тебе надо. Но главное молись очень внимательно, как говорят отцы: «ничего не ища, кроме внимания».
Усталость в молитве
Если ты внимательно молишься, ты обязательно будешь уставать. Это как у атлетов — у них мышца устаёт, им надо отдыхать. То же самое и с молитвой. Если ты, как мельница, общим помолом, ты так целый день будешь тараторить и ни в одном глазу. Если ты внимательно будешь молиться, стараться заключать ум в слова молитвы, ты будешь уставать. Признак усталости — неспособность дальше внимательно молиться. Ты хочешь заключать ум в слова молитвы, а не можешь. Всё сил нету, какое-то неудобство и даже раздражённость. Это признаки усталости. Категорически оставляешь молитву. Категорически. Молитву оставляешь, но не вни-ма-ние! Вот в чём весь …фокус что ли. Внимание работает, как раб купный! Ты проснулся и пока не заснул внимание работает бесконечно. Это то самое, благодаря чему ты получишь всё! Это то самое, потому что ты прилепился к Богу, потому что ты всё время с Богом.
Невозможно дать человеку дарования, потому что он их тут же растратит. Симеон Новый Богослов говорит, что в Крещении все сразу получают всё. Взрослый человек крестится — он всё сразу получает в Крещении. Но все до одного в несколько дней всё растратили! Потому что они даже не знали, что получили. Они вообще не проникались… Почему мы читаем Евангелие, отцов? Мы же проникаемся мыслями божественными, чтобы мыслить, поступать правильно. У Иоанна Лествичника, он говорит так: «мы судиться будем не за то, что не имели каких-то чудотворений, не за то, что не имели созерцаний, а судиться будем за то, что не оплакивали свою отлучённость от Бога».
Как в миру: «я утренние молитвы прочитал, я вечерние молитвы прочитал». Т.е. человек 15 минут утром и 15 минут вечером был с Богом, а остальное время всё. Но для монаха-то, ему даже на 15 минут отлучиться от Бога — это уже не есть хорошо. Насколько ты приобщаешься Богу, настолько ты приобщаешься этой благодати бесконечно во всём. И как только ты от Бога отлучаешься, тут же во всё, не пойми во что попадаешь. Это настолько вопиющая вещь! Вот вроде Праздник, благодать, ты вроде каялся, плакал и рыдал, у тебя очищение души, но, если ты оставишь молитву, пройдет час, два, три, к вечеру точно — болото опять, как будто ничего не было. Вниманием мы прилепляемся к Богу. И это даёт нам то, что мы <становимся> способны хранить эту благодать. Это возможность Богу дать тебе дарования какие-то. Понимаете в чём суть-то? Если у тебя привычки этой нет, вообще мысли этой нет «прилепиться к Богу», то тебе дай дар Благодатный — ты же растратишь всё. Как в Крещении в несколько дней <люди> всё растрачивают. Тебе дай дар Божий… Сейчас ты смиренный, но если ты не прилепился к Богу вниманием, молитвой, тут же что-нибудь с тобой случится: раздражался, накричал, осуждал, бесконечные грехи будут, даже не перечислить всего этого. Понимаете в чём идея? Бог хочет дать тебе дарования, а возможности нету, потому что ты их растратишь тут же. Внимание, которым ты прилепился к Богу — это условие того, что дарования можно приобрести.
Степени молитвы
Отцы предупреждают: «ищи покаяния, а не дарований!» Если ты ищешь покаяния, ищешь очищения души, оно как происходит? Поскольку ты прилепился к Богу, постольку начинается очищение души. Когда очищение души, то нечто Божеское возникает. У монаха первое дарование — это внимательная молитва, нерассеянная. Отцы называют «умная молитва», потому что она нерассеянная. Как прожектор навёл на слова молитвы, и всё они не рассеиваются.
Потом сердечная молитва. Может быть вы слышали (если нет, то и Слава Богу), что люди прочитают в книжке и готовы в тёмной келье сесть на маленькую табуреточку, дышать как-то особенно, сводить ум в сердце… Скажи, пожалуйста, если сердце не очищено, что ты в этом сердце отыщешь? Что скажи? Оно грязное, неочищенное, страстное сердце, что ты туда ум сводишь? Поэтому отцы, Игнатий Брянчанинов в частности, категорически говорит: «ум в сердце сводит Господь, в чистое сердце». Ты сначала получи чистоту исполнением Евангельских заповедей, молитвой, которой ты прилепился к Богу. Тогда ты сойдешь в это сердце и там при-сут-стви-е Божие! Это чудо! Это, как говорят отцы, кусочек неба на земле. Сила словества, потому что слова молитвы какую-то особую силу и глубину приобретают. Это чудо!
Дальше самодвижная молитва. Если услышите, то и афонские старцы о большом количестве <Иисусовых молитв>. Большие количества возникают перед тем, как молитва переходит в самодвижную молитву. Только не думайте, что если станете тараторить эту молитву, то она станет самодвижной! Нет. Надо пройти путь: сначала умная молитва, потом сердечная, потом только возникнет самодвижная молитва. Самодвижная молитва — это у отцов называется Спасение! Это возникает у людей достигших бесстрастия и вместе с бесстрастием приходит эта самодвижная молитва. В патериках можно такое встретить: «отец пожил столько-то лет, спасся!» А потом пожил еще столько-то лет. Знаете? Это они про это! Получил удостоверение о своем спасении и потом значит спасся.
Если эту тему начинать с другого края, от отцов есть утешительнейшее слово. Как только человек решает, что с любым грехом, который он заметил в себе, он будет бороться, он уже спасён! Слышите? Это же утешительно. У тебя есть решение, что всё, что ты заметил плохого — я с этим буду бороться — ты уже спасён! Но отцы говорят про другое спасение. Здесь на земле получить удостоверение. Здесь на земле получить Царство Небесное. «Собеседниче ангелов» — это всё про это. Монашество, православие — оно в этом. Сила его в этом! Если не будет внимательной молитвы «заключай ум в слова молитвы». Устал? Оставь, обязательно отдохни, ходи в присутствии Божием. Когда устал от внимательной молитвы, ты в присутствии Божием можешь делать всё: писать, читать, разговаривать, даже сложные вещи, например, книжку читать, можно в присутствии Божием. Разговаривать можно в присутствии Божием. Что такое присутствие Божие? Сейчас ты понимаешь, что здесь сейчас Господь. И у тебя внимание будет всё время забывать про это. Ты когда молишься, у тебя от Иисусовой молитвы куда-то улетает внимание? Молитву оставил, ходишь в присутствии Божием. То же самое, внимание будет всё время куда-то улетать. А ты будешь всё время его возвращать это внимание — это монашество! Этим ты прилепился к Богу. Это то, что сказано: «Сыне, дщери, даждь мне сердце твое» (Притч: 23:26-26). Как ты его дашь? Тем, что ты с Богом всё время.
Это просто и понятно. Юноша, который полюбил девушку он может всё время про неё думать. Ты-то чего назвался монахом и не можешь этого делать? Но это главное! Если ты будешь делать, что я буду… чем? Послушанием! Смысл послушания — исполнение Воли Божией. Вот мы всё время: «послушание, послушание, послушание». Что это такое? Человек хочет исполнить Волю Божию. Он для этого читает Священное Писание, читает святых отцов, он ради этого оказывает послушание игуменье, благочинному, архиерею. Ради этого! В Боге. Ради Бога. Смысл послушания — исполнить Волю Божию. Надо понимать слово «послушание».
Внимательно молишься, ходишь в присутствии Божием — это залог того, что ты получишь эти дарования. Но мы не ищем дарования, мы ищем очищение греха. Но так уж бывает, как только получаешь очищение от греха и от страстей, начинается возрождение души. Все степени молитвы они связаны с тем, что ум сначала очищен. Ум с сердцем соединяется — это сердечная молитва. Ум, сердце и воля присоединяется — уже самодвижная молитва. Эта природа падшая, разрозненная она воссоздаётся благодаря тому, что ты от греха и от страстей очищаешься и как следствие возникают разные степени молитвы. Я степени молитвы затронул потому, что отцы говорят так: «молитва — это зеркало преуспеяния инока». Потому что субъективно, грехов «паче песка морского» — всё прибавляются, прибавляются и прибавляются. И единственный, объективный показатель того, ты движешься или нет? Это то, что у тебя молитва меняется. То она была такая, то сякая, потом разэтакая. А грехи они только прибавляются: «грешник от них же первый есмь аз» (1Тим.1:15).
Драгоценное «ты и Бог»
Теперь, если вы подумаете, что я говорил всё это о том, что «надо внимательно молиться», то ничего подобного! Смысл этого всего — твоё драгоценное, сокровенное: Ты и Бог! «Царство Божие подобно человеку, нашедшему сокровище на поле, и скрыл его, утаил! Чтобы пойти всё продать и приобрести его» (Мф.13:44). Как человек перестает грешить? Вот он празднословит. Как он перестает празднословить? Он молится, стяжает благодать Божию, потом начинает молоть языком: оу! теряю, теряю! Вот тогда он перестанет празднословить. Если ему терять нечего, он перестанет празднословить? Никогда в жизни! Никогда!
Или другой пример. Поссорилась с сестрой, ну, поссорилась, бывает. Пришла в келью, начала Богу молиться, чувствуешь преграда! Преграда между тобой и Богом из-за этой ссоры. Бежит мириться с сестрой! В ноги там, одаривает, ублажает, всё что хочешь, лишь бы примириться! Потому что у человека самое главное: я и Бог. Пришел, а всё, нет никакой молитвы. Бежит мириться! Это в Евангелии: «мирись с соперником по пути, чтобы он не отдал тебя слуге, а тот не ввергнул тебя в темницу, не выйдешь оттуда пока не отдашь последнего кодранта» (Мф.5:26). Человека, с кем ты поссорился, ты его не поменяешь. Эта мысль: «я сейчас её вразумлю!» Как ты её вразумишь? Ты ей свою голову приставишь? Пока она сама, эта сестра, не захочет измениться, и этого мало… Пока она не начнёт Богу слёзно молиться… тогда она поменяется. А до тех пор… ты её не изменишь, а отношения к себе изменишь. Она тебе скажет: «Равняйсь, смирно!» А ты: «Есть!» Всё! Пустое место, вытирай об неё ноги. Нормально, глядишь поменяла к себе отношение. Рееедкий случай, когда злосердечное и окамененное нечувствие! Но тогда Господь видит твоё старание и воздаст тебе благодатию, и эта стенка-преграда всё-таки упадет.
Вспомните, встречали, есть такие мамки, у которых сын — разбойник, натуральный разбойник. Она столько в него вложила, Господи помилуй, пока рожала, пока воспитывала, сыночек-кровиночка, она же всё ему прощает. Там столько же сил в него вложено, она ему всё готова простить. Слушай, ты за сестру, с которой поссорилась, помолись. Ну, не день и не два, а как следует! Так, чтобы она тебе стала роднее родной, как тот сын-разбойник. Это испытанное средство, когда ты с кем-то поссорился, надо за человека помолиться. И ты, с кем поссорился, помолись так, чтобы он тебе в доску родной стал! Как тот самый сыночек родной. Испытанный способ. Но говорит апостол: «не просите и не получаете» (Иак.4:3). Но если у тебя этого нет: «пришёл молиться Богу… О! стена. Пойду скорее мириться». Если у тебя этого нет чувства, что между тобой и Богом будет барьер, ты будешь с ней мириться? Ты будешь за неё молиться? Ты ей в ноги будешь падать и просить: «прости меня грешную» и просить: «я всё тебе сделаю, только прости меня грешную». Да никогда ты этого делать не будешь! Чего ради? Скажи. А вот ради Бога, чтобы было у тебя твоё драгоценное «я и Бог», и теперь оно куда-то пропало. Ради этого ты пойдешь мириться, смиряться.
Бывает такое: начинаю молиться, и голова болит. Это аскетический момент. Во-первых, молитву не оставляй, а постарайся голову на груди подержать и пройдет. Потерпи и это дело пройдет, какое-то благодатное действие начинается.
Про внешние приёмы в молитве. Молись спокойно, пока это не возникнет. Но Игнатия Брянчанинова есть только: «если захочется, аккуратно меняй вдох и выдох», — это единственное внешнее о молитве, о чём он упоминает. Но если ты спокойно молишься, то и молись на здоровье.
Образ покаяния
Молитва она же от того, что сердце… от того, что страсти очищаются, тогда и молитва меняется. Молитва — это средство, а мы должны вникать в словеса Божии. Страсти — человеческая природа… не бывает так, <что страсти> как раковую опухоль «вырезал и всё». Тогда надо всего человека вырезать, он сплошная раковая опухоль. Поэтому <нельзя> мыслить, что страсти надо убрать и всё. Это только в разряде исцеления. На этом месте, на месте страстей, должно возникнуть нечто другое. Мало уяснить, что такое грех? Этого мало. Ты должен понять, что вместо него должно быть? Вот я раздраженный. Что вместо него <раздражения> должно быть? Это всё мы должны черпать из Священного Писания и из святых отцов. Мы их для этого читаем. У человека должен быть образ покаяния, образ, проект. Понимание, куда ты движешься, что нужно стяжать? Мы для этого читаем Священное Писание и отцов. Это должно быть постоянное делание. Если у человека нет этого постоянного фона «в чём бы еще покаяться? В чем угодить Богу? Что бы такое еще сделать?» Тогда вообще ничего <не будет>. Этого человека всё устраивает: «живу как все, не хуже других». Когда человека всё устраивает, если у него нет мысли, чтобы такое еще Божеское приобрести, тогда и продвижения никакого не будет. Должно быть это желание! Это в Евангелии: «просите и даст вам, ищите и обрящете, стучите и отверзется вам» (Мф.7:7-8). Вот это «ищите, стучите, просите» — должно быть у человека постоянным фоном. А если тебя всё устраивает, то тогда что: «аз есмь червь». Ковыряешься в земле, тебе всё нравится, до небес тебе никакого дела нету. Нет уж! Ты давай воспряни, воспряни. ) А то никакие проповеди тебе не помогут.
И помните, что никто в Царствие Божие пинками не загоняет. Царствие Божие нудится. Если тебе это не надо… У нас старцы оптинские, когда к ним приходили и ничего не спрашивали, они молчали. Человеку ничего не надо, что ему говорить? Он ничего не спрашивает, ему ничего не надо. Ну, помолчали и разошлись. Значит ты должен сам быть озадачен, что бы еще такого для Бога сделать?
И возвращаясь к началу. Вот тебе два весла: евангельские заповеди и молитва. Молитва, как мы сказали, не общим помолом, а очень внимательная. И придти к тому, чтобы внимание работало день и ночь. Сколько ты будешь спать — не важно, сколько ты будешь есть — не объедайся. Дай телу сколько ему надо поесть и поспать и займись наконец делом.
Аминь!
